Девочка сидела у постели Теодора на коленях и плакала. Ее раны почти  зажили, но очень часто случались приступы болей в ноге, но сейчас собственные мучения  волновали Эми меньше всего: Медвежонок умирал. Если раньше он еще мог ходить, заниматься делами, если раньше у него еще оставались шансы на жизнь, то теперь исход был понятен каждому. Благодаря усилиям миссис Бэар и Эми в доме теперь сильно не шумели, чтобы дать покой больному. Последняя вообще, как верная собачка, не отходила от его кровати, готовая по первому же слову Теодора сделать что угодно. Одно время он чувствовал себя лучше, и все обрадовались, но это был обманчивый прилив сил – один из тех что так часто случаются у умирающих. И теперь Эми плакала. Не от жалости, как остальные рабы, не от близкой потери, как миссис Бэар, а от собственного бессилия. От того, что вот он – лежит, умирает, а она, черт возьми, ничего не может сделать. До этого они были в комнате одни, но вот дверь отворилась и вошла миссис Бэар. Она подошла и положила руку на голову плачущей девочки.

-Полно, дитя мое!.. Не о чем плакать, господин отойдет на небо, ему будет хорошо…-произнесла она мягко.

 Эми глянула на нее с болью во взгляде. Ничего, ничего она не понимает! Конечно, Теодору будет хорошо, но с ней-то что, с Эми? Даже не то, что с ней будет, а что с ней сейчас. Впервые она ощутила себя маленькой и бессильной.