Иллюстрация;

Глава третья.

 Гуляем где-то час. Мы с Ксаней идем позади шумной компашки и болтаем о своем. Оказывается Кристина встречается с ее братом, а всего у них девять детей в семье. Она шестая по счету. И — та-да! — она тоже поступает в училище имени Суворова (вот как оно называется!) мы будем учиться вместе! Вот это здорово! У меня уже есть хорошая подруга на будущее! Я счастливой возвращаюсь домой.

 Уже поздно вечером, ложась спать, думаю о завтрашнем дне, Ксюше и засыпаю с блаженной улыбкой на губах.

 ***

 Просыпаюсь на следующий день пораньше обычного. Успеваю перебрать вещи и поиграть в игру. «Разговариваю с мамой и папой» о новой школе. Говорю попутно про Ксюшу и злую Марго, про то, что мне, их домашней девочке, придется жить далеко от дома… Вдруг в комнату входит моя сестрица, всегда неодобрительно относящаяся к моей игре.

-Хватит скучаать, Аля! И с пола поднимись! Нам выходить через 20 минут… А мне еще тебе одется помогать! Маман сказала, — сообщает она, присаживаясь на край кровати.

 Первый раз вижу ее без макияжа. Ей так реально лучше...

 Я покорно снимаю голубую пижамку, достаю унылую форму. Хотя, по сравнению с тем, что было у меня в лицее это еще ничего… Она помогает мне одеваться, потом причесывает меня «по правилам». Готовая уже, смотрю в зеркало. Со стеклянной поверхтности на меня смотрит нечто, совершенно непохожее на меня. Прилизанная, в некрасивой камуфляжной одежде я не была похожа на обычную яркую, растрепанную девочку. Как-то даже выросла внешне… Словом, ничего хорошего. Выхожу из комнаты. Вдруг раздается телефонный звонок. Нажимаю кнопку: «Принять»

-Привет! — слышу голос Ксюши с другого конца провода. Говорит она довольно бодренько.

-Привет! — весело отвечаю я.

-Вместе в школу поедем? — предлогает она.

-Я с сестрой буду… — застенчиво отвечаю.

 Слышится пренебрежительное фырканье.

-И что, что с сестрой? Нам-то она что?

-А правда! — соглашаюсь я. Подружка назначает место встречи. 

 ***

 Сходимся у домов на снос, расположенных недалеко от моей многоэтажки. Это — старые деревянные домики, этажей 5, небольше.  Залазиешь в такие пустые жилища и какое-то гнетущее чувство наступает тогда; ведь и здесь когда-то жили люди, рождались, умирали, ссорились, мирились. И вот их нет. Уехали и их думали. Вместе с ними из дома исчезла вся ЖИЗНЬ, оставшаяся только в некоторых старых вещах, брошенных хозяевами за ненадобностью. Один раз мальчишка, мне было еще лет 8, принес мне позолоченую и неновую цепочку с кулончиком-сердечком. Мне тогда ужасно влетело от мамы, за то что я взяла… Я оставила ее у себя из упрямства, а потом выбросила. В ней чьи-то воспоминания заключаются. Так зачем же мне их трогать? Так вот, встречаемся у заброшенных домов...

 Ксюша опаздывает минуты на две. За это время Лина успевает меня упрекнуть раз 300. Она появляется тоже в противной форме, только вот непослушные кудряшки торчат во все стороны.

-Алечка! — бросается она ко мне, расцеловывает. Как будто мы 5 лет знакомы и 2 не виделись. Я еле успеваю отвечать. Мою сестру она предпочитает не замечать, считая ее приспешницей Марго.-Ну, пойдем! Меня мои братики заждались! — воркует она, трогая меня за локоть. Мы спешим к остановке. Идти просто пешком кажется подружке скучным. Она предлагает побежать на перегонки. бегаю я не очень хорошо, но соглашаюсь, чтобы ее не обидеть. 

 На остановке стоят два парня лет по 14-15. Это — «братики» Ксани, понимаю я сразу же. При виде их моя сестра, до этого какая-то непривычно грустная, оживляется.

-Кирилл, Андрей! — кричит она и машет ладошкой.

-Линка! — вскрикивают оба парня. Они несутся им навстречу. Но мы с моей подругой стараемся их не замечать. Мы болтаем, пока не приходит автобус. Садимся на последния сидения.

 Первый раз идем в школу. Ну, с Богом.

 Иллюстрация к второй главе

Глава вторая.

 Во дворе встречаемся с компанией Алины. Там пять девочек лет по 14. Все они радуются приходу сестры, но особенно одна милашка — блондинка, с глазами, чуть темнее чем мои. 

-Это Злата Колодяжная, — объясняет мне сестренка, — моя лучшая подруга.

 Злата махает мне изящной ручкой и тут же безудержно краснеет.

 Вторая — матово смуглая, высокая и стройная девочка с туповатым взгядом и странным выражением лица.

-Это Кристиш Жданова, — знакомят меня и с ней. 

 Кристиш даже не смотрит на меня. Она уставилась в даль и пялится туда, не замечая никого и ничего. «Как баран!» — мелькает у меня в мозгу.

 Третья девочка — толстая и розовокожая, как поросенок. Волосы заплетены в тугой колосок и едва доходят до плечь. Глаза у нее светло-серые и какие-то неглубокие...

-Рита Зайцева! — объявляет Лина и проводит меня дальше.

 Предпоследняя девушка нравится мне не больше других. Может, даже меньше. Нет, внешне она очень даже ничего. Черные, как вороново крыло волосы и глаза, похожие на звездное небо… Но они у нее злые, пронзительные… И вся она какая-то неприятная и холодная.

-Марго Княжич! — продолжает пояснять сестренка.

 Зато последняя девочка нравится мне до жути.

 Копна золотисто-каштановых кудрей, большие синие-синие глаза, идеальная кожа без прыщей и черных точек...

-Ксюша Симонова! Младше всех! Ей 10, как тебе! — я обижаюсь. Мне же 12!

-Меня ее брат попросил присмотреть, — поясняет Кристиш. Голос у нее без каких-либо чувств...

 Симонова единственная из всей этой компании улыбается мне. Это такая теплая, нежная, ласковая улыбка, что мне сразу становится хорошо и спокойно на душе. Она берет меня за руку. Она у нее теплая и нежная...

-Будем друзьями?

-Да!

 Вдруг Марго говорит ехидно, косясь на меня:

-А что же это ты не представляешь нас новой знакомой?

-Это Алиса, моя систер, — застенчиво исполняет желание Княжич Линочка. 

-Как хорошо, что она здесь! — восклицает Рита Зайцева, — малыши поиграют, и не станут нам мешать, если мы пойдем к парням!

-Мы не малыши! — говорит Ксюшенька.- И не говори так, Зайцева! Боюсь, что Кириллу это не понравится! Кристиш, угомони ее!

 И тут случается самое ужасное, чего я никак не ожидала: Марго Княжич подошла к Симоновой и дала ей сильную пощечину:

-Молчи, мелочь! Нам тебя вечно навязывают!

 Ксюша чуть не плачет от обиды и стыда, но Марго нет до этого ровно никакого дела. Она возвращается к подругам и мы идем. Я успокаиваю самую младшую из нас. С этой минуты я люблю Ксюшу и всеми силами ненавижу Марго.

  Иллюстрация к первой главе:

                     Глава первая.

 Ну что можно сказать обо мне? Обычная, совершенно обычная девочка 12 лет. Толстенькая, с двумя ярко-рыжими косами за спиной, веснушками на кругленьком лице и большими зелеными глазами, нравящемися всем вокруг, но не мне. Люблю розовый и голубой цвет; хорошую погоду и своих тетю и дядю. Родителей тожеь люблю, но они умерли и их нет рядом, а любить тех, кого нет рядом, так сложно. Они живут только в моей памяти и в старых вещах, которые я берегу, как зеницу ока. Вот мамина брошка, она ее так любила; вот браслет под жемчуг — ее же, она любила бижутерию и не признавала драгоценностей; вот огромные черные пуговицы, эти принадлежат уже папе; а это — его погоны… Он был сержантом. И самая драгоценная вещь в ящичке, хранившемся под кроватью: наша общая фотография, довольно смятая и уже после трагедии помещенная в нелепую рамочку с котятами... 

 Перебирать эти вещи — одна из частей моего обязательного утреннего ритуала. Рассматриваю. Плачу, уткнувшись в колени. Потом собираю све опять в ящик из фанеры. Теперь вторая часть. Я играю в игру. Это звучит странно, но я играю. В то, что они рядом. Я разговариваю с ними. Мы болтаем вместе, иногда даже ссоримся… Так, в шутку.  Я как разт горячо «спорила с мамой» насчет покупки мне одежды в школу, когда в комнату вошла моя тетя. Она знает о моих странностях и минут пять стоит в дверях, ожидая меня. Но при тете играть невозможно, так что я быстро закругляюсь и встаю с пола. 

-Доброе утро, Алечка! — щебечет тетя, перелетая через комнату и распахивая шторы на окнах.-А ты помнишь, что тебе завтра в новую школу?

-В эту… как ее? Интернат?.. — спрашиваю я. Название учебного заведения вылетает у меня из головы. да и я об этом мало думаю. Начинаю бодро стягивать с себя пижаму. 

-Да! — отвечает тетя Вика (так ее зовут), уходя из моего спальни в комнату дочки, моей двоюродной сестрицы. 

 Одеваюсь минут за 10. Юбка до середины голеня белого цвета, желтая футболка и сандалии — не очень стильно, но сойдет. После завтрака всегда иду гулять, так что одеваюсь «по-уличному». На кухние что-то быстро съедаю под строгим взглядом опекунши.

 Собираюсь уже идти в парк, как у дверей подъезда меня останавливает моя сестрица Алина. Эта — как всегда. Ярко накрашена, одета в что-то слишком короткое… Меня аж в дрожь бросает, никогда так не оденусь. Она трогает меня своей надушенной дешевым парфюмом за плечо и говорит своим обычным елейным голоском:

-Я иду гулять с одноклассницами. Пойдешь со мной? — предлагает.

 Отказываться неуодобно. Киваю головой.

 Кто-нибудь может надпись на картинке сделать? 

Назвал я черного однажды черным 
И сразу получил клеймо «расист». 
Характер женский я отметил вздорным 
И — БАЦ — еще одно клеймо «сексист». 
Противно видеть бородатых женщин — 
И я уже не толерантный гомофоб. 
Нас с каждым днем становится все меньше… 
К тому же я не верю в гороскоп, 
В богов и духов, в Атлантиду и приметы… 
Мне кажется, хоть я и не статист, 
Что самый угнетенный тип на свете — 
Мужчина. Белый. Натурал. И атеист.
С сайтаhttp://www.inpearls.ru/

  Девочка сидела у постели Теодора на коленях и плакала. Ее раны почти  зажили, но очень часто случались приступы болей в ноге, но сейчас собственные мучения  волновали Эми меньше всего: Медвежонок умирал. Если раньше он еще мог ходить, заниматься делами, если раньше у него еще оставались шансы на жизнь, то теперь исход был понятен каждому. Благодаря усилиям миссис Бэар и Эми в доме теперь сильно не шумели, чтобы дать покой больному. Последняя вообще, как верная собачка, не отходила от его кровати, готовая по первому же слову Теодора сделать что угодно. Одно время он чувствовал себя лучше, и все обрадовались, но это был обманчивый прилив сил – один из тех что так часто случаются у умирающих. И теперь Эми плакала. Не от жалости, как остальные рабы, не от близкой потери, как миссис Бэар, а от собственного бессилия. От того, что вот он – лежит, умирает, а она, черт возьми, ничего не может сделать. До этого они были в комнате одни, но вот дверь отворилась и вошла миссис Бэар. Она подошла и положила руку на голову плачущей девочки.

-Полно, дитя мое!.. Не о чем плакать, господин отойдет на небо, ему будет хорошо…-произнесла она мягко.

 Эми глянула на нее с болью во взгляде. Ничего, ничего она не понимает! Конечно, Теодору будет хорошо, но с ней-то что, с Эми? Даже не то, что с ней будет, а что с ней сейчас. Впервые она ощутила себя маленькой и бессильной.

ниграматнасть шо ты делаиш ахахах прикроти!

Это похоже на диалог раба и хозяина?

Теодор проснулся от того, что Эми стонала. Мужчина быстро подбежал к кровати девочки и настороженно спросил:
-Тебе больно?
Девочка ответила не сразу. Минут 10 она просто смотрела в потолок и ничего не говорила. Медвежонок терпеливо ждал, когда Эми заговорит, сидя на краешке кровати. Наконец, она произнесла с жаром:
-Да мне больно, мне ужасно больно; грудь болит так, что я задыхаюсь, а нога вообще…-тут она схватила его за руку: любого другого на его месте сразила бы эта дикая выходка, но Теодору было так приятно ее прикосновение, по телу прокатилась волна жара, он прижал ее бледную ладошку к груди,-но мне еще больше больно в душе,-она кашлянула, кровь капнула на белое покрывало,-я страдаю, понимаете?
Он лег рядом, обнимая девочку одной рукой. 
-И я страдаю! Вот здесь все болит, понимаешь ли ты меня?-он стукнул кулаком в грудь.-И я люблю тебя сильно, я любил тебя всегда, даже когда ты была маленькой девочкой, только что приехавшей сюда…-говорил он с жаром. Эми крепче прижалась к нему, уже сама плохо понимая, что делать так она не должна, но он не возражал.-А ты любишь меня, Эми?.. Скажи, что любишь? Скажи, пожалуйста, крошка! Скажи.-Он взглянул на нее в ожидании ответа, но девочка молчала.
Потом она вдруг заплакала:
-О, какой же вы злой! Как же вы меня мучаете! Как же вы можете спрашивать, люблю ли я, когда я вам отдана, всем сердцем отдана…-Она плакала, ее слезы мочили его рубашку. Он гладил ее волосы, целовал веки, щеки, губы…